Эта история действительно оставила осадок в душе. История должна давать надежду и научить действовать, чтобы не постигнуть горькую участь влюбленных. Также она показывала  и горькую реальность. Сердцу становилось как-то грустно. Оно хотело захлебнуться в чувствах, но их же само не понимало. От взгляда не ускользнула рука, что сжимала рукоять меча.
- Мы все слепы перед собственным счастьем - почему-то лекарю хотелось поддержать Бродягу.  Маска скроет под собой все, весь трепет и смятение. Вьюн даже не смог понять, почему сам так быстро хотел сбежать от представления, словно боялся, что при помощи искусства он раскроет тайну собственных чувств. Это ли не поведение настоящего труса? Однако, можно ли в таких ситуациях быть сильным? Вьюн даже и сам не заметил, как цвет его глаз сменился до грустных темно-голубых оттенков. Глупая врожденная особенность, не позволяющая скрывать истину собственных чувств.
- Я думал, что бабочками история закончилась -  почему-то сейчас он вспомнил свой глупый поступок, когда бежал по полю, преследуя бабочку. Но теперь ему стало интересно, будет ли новое представление? Или они придумали продолжение этой? Действительно, не хотелось следить за временем и делать все наспех. Ему предоставляется так много выбора, что он в нем сам теряется.
-Вы правы, не стоит спешить, вечер еще не заканчивается - Сяомин ощутил, как вернулось его душевное равновесие, а зрачки приобрели привычный цвет. Действительно, этот день не пришел к своему завершению и у них будет еще время отгадать загадки и запустить бумажный фонарик в небо. Нельзя время просить остановится, оно все равно не сможет услышать зов жаждущих. Оно неумолимо ко всем живущим существам.
На сцену стали смотреть с надеждой. Что же покажут на этот раз? А пока Сяомин пытался рассмотреть, в мысль пришла одна надоедливая мысль.
- Могу ли я узнать,  по душе ли этот вечер скромному путнику? - глупый лекарь никак не мог понять одну вещь, вечер он не находится на службе. Не догадывается, что центром этого мероприятия являются не артисты и не даже сам праздник. Лекаря можно понять, ведь даже мысли такой не мог допустить.

Вьюн никак не мог точно уловить настроение его спутника. Хмурился ли он, или ему показалось? Голос казался теплым и мягким, как шелк, что мог согреть в стужу. Юный лекарь даже получил похвалу, из-за чего заробел. Сяомин не получал должного образования, так что никогда не мог посоревноваться в красивых и мудрых высказываниях. Он не знал множество стихов и не мог придумывать к ним аллегориям. Не получалось читать между строк и находить истину. Его понимание просило прямолинейности. А слова всегда вырывались от сердца намного быстрее, чем смысл дойдет до разума.
Бедному лекарю иногда казалось, что его общество безнравственное и скудное, и что же он может предложить принцу? А не делал ли он комплименты из-за душевных порывов в качестве поощрения?  Он даже сейчас сомневался, о каком именно солнце они говорят. О том, что по утрам поднимается из-за горизонта? Это было логично, однако, их тема беседы была более другой, поэтому Вьюн мог предположить, что светилом мог быть человек. Если Сюань не хочет быть таким же идиотом, как главный герой, то Вьюну лишь бы не быть хуже, чем  пример, который был показан на сцене. Юноше было крайне сложно разобраться, понять, принять. Лекарь взглянул на темное небо, в котором так красиво мерцали звезды. Действительно, они каждый день ожидали солнца как знак нового дня. Однако, сколько раз Вьюн пытался смотреть на солнца, ослепляя себя? Ему куда по душе было рассматривать спокойное ночное небо.  Солнце. Это было верным примером, так ощущал Вьюн.
От любых хмурых мыслей отвлек ответ Бродяги. Было приятно, что его собеседник получает определенные эмоции от вечера. Вьюн лишь мог представить, как несладко живется во дворце. Скольким необходимо жертвовать. Его отец как-то говорил, что при дворце люди напоминают  куйлэй, что покорно принимают все правила дворца. Жизнь бедного бродяги богата эмоциями и событиями. Они вольны самостоятельно принимать решения. Из-за этого был выбран его образ? Вьюн заметил, что они оба отражали всегда противоположность как инь и янь.  Настолько разные? Лекаря даже как-то не смущал смысл сопоставления.
Его маска спрячет улыбку, однако, Вьюн действительно рад, что этот вечер запоминается чем-то ярким и красочным. Второй акт встретили с замиранием. К слову, он был более понятным для Сяомина.  Правда, история, что скрывалась за актерами была совершенно другая. Дружба более понятная для лекаря черта, чем любовь. Правда, история была немного смежной, что также показывала разность социальной значимости. Однако, в этой истории Вьюн мог более глубже окунуться в чувства и сопереживать героям. Он знал что такое дружба, познал весь тяжелый груз привязанности. И почему лекарь ощущает вновь вкус противоположности? Горький конец придавал смысл и запоминался в памяти. Повесть учила ценить человеческую душу дороже, чем материальное благополучие. Вьюн же стал ощущать закономерность.
- Жаль, что мы осознаем искренность своих чувств только в мгновении цветения ликориса.- Вьюн никак не мог понять, смерть ли заставляет открыть душу? Глоток воздуха перед забвением.  Сяомину почему-то стало грустно. Для того и была история, что должна ценить каждое мгновение жизни, принимать решения, не отворачиваться от собственного сердца. Но разве что-то сможет научить ценить вещи, если не их утрата? Хороший пример того, что нужно слушать не свою гордость, а сердце. Юный лекарь повернулся к бродяге и подарил юный поклон.
-Я вам благодарен, что мы решили остаться на еще одно представление. - Вьюн был уверен, что его спутник никогда не повторит судьбу героев. Он казался не таким глупым и мнительным. Стоило отметить, как они общались с генералом. Сам же лекарь понимал, что едва ли сможет ощутить схожесть с чувств, ведь дружба казалась как вершина высокой горы, в которую необходимо взбираться.

Догадывался ли Вьюн о чувствах этого бедняги? Едва ли. Высшее сословие всегда казалось таким далеким, словно они стоят на одной ступени с небом. Они подобно солнцу и находятся так далеко. Однако, бедный лекарь получил благодарность богов, что позволили познакомиться. Принц казался идеалом, многие ровнялись на него, но еще большая часть хотела оказаться на его месте. Все видели идеальный образ, которого так придерживался Юн Сюань. Доблестный воин, любимец народа. Сяомину же было всегда любопытно посмотреть, что же находится чуть глубже. Может он выдумал себе историю, что может смотреть в чужие души? Однако, перед некоторыми ощущениями он оказался слепцом. Он и подумать не мог, что театр теней так сильно на них повлияет. Все остальные воспринимали не так чувственно представление, хотя дарили овации намного громче. Вьюн же пытался получить опыт. Хотя, смеет ли он говорить то, что думает? Хотя, когда это останавливало? Его характер иногда казался и покладистым, но иногда был похож на озорливый водопад, который не думал о последствиях.
Его прохладная ладонь неожиданно попала в теплый плен, что крепко сжимали, однако, не причиняя боль. Так неожиданно для него и дерзко, что юный лекарь совсем растерял умение дышать. Издав тихий стон, приглушенный маской, юноша не мог оторвать взгляд от бедняка, что говорил с такой уверенностью, словно придумал новый постулат. Все слова попадали в его сердце, эхом распространяясь по всему телу, отчего увеличилось сердцебиение. Его еще никто и никогда не держал так за руку. Дыхание его совершенно не слушалось, предательски выдавали плечи и грудная клетка. Стал ли он для него другом? Даже этот ранг казался лекарю чем-то недостижимым. От столь уверенных слов, Вьюн не мог представить, что они адресованы кому-то, но не понимал, почему они подарены ему. Слишком много чувств легли ему на плечи, они были многогранными и такими неизведанными. Изначально Вьюн испытывал чистое уважение, что незаметно для него подобно фениксу переродилось в интерес. Он даже нашел этому оправдание, ведь глупцы всегда тянуться к знанию. Они созданы из разной глины. Хотелось быть таким же грациозным и осведомленным во всех отраслях наук. Поэтому хотелось бежать следам, наступать на его же следы. А когда Сяомин невзначай засматривался на военного, то одергивал, не позволяя даже мысли сформироваться, чтобы  понять направленность этих чувств.
Но ведь сейчас Бродяга сам сломал все преграды, которые только мог придумать себе Вьюн. Ведь с какой он улыбкой смотрел. От пристального взгляда, Сяомин ощущал слабость в теле, словно его организм был под властью лихорадки. Внутри воевали два желания, раскрыть все свои неокрепшие чувства, рассказать о благодарности, а другие чувство просило убежать, спрятаться в ракушку и обдумать ответ. Однако, оба варианта ему казались слишком вульгарными и не достойные этого достопочтенного Бедняга. И ведь он сомневался, что таким образом его собеседник показывал вдохновение, полученное от выступления, слишком чувственным показалось прикосновение, взгляд, слова. Однако, ему было приятно получить такие слова. Правда, Вьюн так и не смог ничего вымолвить, словно потерял свой голос, он едва кивнул. Но, его цвет глаз поменял цвет на тепло-янартный оттенок.
Заметил ли Бродяга, как его руки трепетали? Не оттолкнул ли он своим безмолвием? Иногда так трудно понять себя, ну куда сложнее осознать. Благо, что этот достопочтенный сменил направление разговора о еде. Действительно, Вьюн успел проголодаться и мысль о такояки заставлял ощутить ярко выраженный голод.  Ладонь, что до этого безмятежно находилась в крепких объятьях, кончиками пальцев аккуратно погладила кожу Бродяги, словно прося вернуть свой взор на него.
- Если мы пойдем есть.. - Сяомин на мгновение замолчал. Теперь в его голове понятие “мы” звучит довольно неоднозначно. И как бы он не пытался подумать, что его считают таким же другом, как в последней истории, Вьюн никак не мог представить, как принц так же держался за руки с Великим Генералом. Хотя, утешение ждало его там, где он не искал. Быть может именно так Бродяга от души доброй старался поддержать душу юного лекаря? Если сам Великий принц не допустит таких ошибок, то и юный лекарь сможет. Однако из-за еды путались все мысли.
- Я боюсь, что если мы снимем маски, этот вечер подойдет к концу -  ведь он из-за этого не съел даже свой кусочек печенья. Нет, Вьюн хотел это сказать, более красиво и лирично, а так получилось, буквально, что он ощутил вновь легкую неоднозначность.

Отредактировано Ван Сяомин (2024-02-16 14:46:17)

Его сердцебиение совершенно отказывалось слушаться. Вьюн никак не мог взять себя в руки, ощущая себя ласковым лепестком при бушующем ветре. Он явно не привык находиться в центре внимания так долго. Его собственные чувства ощущались снегом в горах, которые вот-вот и готовы обрушатся куда-то вниз из-за требовательных лучей солнца. Это казалось довольно сложным явлением, которое нельзя было выразить словами, жестами, движениями. Его ладонь лишь сильнее сжали. Почему этот жест был наполнен для Сяомина теплотой и заботой? Для лекаря навсегда останется загадкой, как бродягу умудрился похитить его покой? Стыдливо опуская взгляд, Вьюн пытался скрыть свое волнение, хотя это у него получалось довольно сложно. Никогда он не обладал таким навыком, и правда лилась из его уст ручьем, даже когда она была излишне. Скрывать эмоции у него тоже получалось, лекарь как отрытый свиток, стоит только прочитать.
Но в этот раз было куда сложнее, он не мог выразить то, что не понимал. Из-за чего волновался еще сильнее. Но надо было как-то успокоить Бродягу, ведь ничего не случилось, это же самое обычное прикосновение.
- Не переживайте, все хорошо - подсознание начало что-то подозревать. С какой заботой к нему относятся, разве не должно быть все наоборот? Изначально Вьюн был уверен, что должен Бродяге показывать этот невероятный вечер, чтобы у него было с чем сравнивать. Хотя, вряд ли обычный вечер в роли простолюдина сможет так же красочно остаться в воспоминаниях, как приемов Великого Князя. Однако, все это время они делали то, что хотелось лекарю. И только когда  этот достопочтенный  захотел поесть, Сяомин тут же отверг идею. Как он мог? Накручивая себя и обвиняя, лекарь даже и не заметил, как плавно чужая ладонь приблизилась в маске. Но ощутил, как она плавно проскользила по холодному фарфору, как кончики пальцев повторяли рельеф скул, опускаясь к его подбородку. Стоило ему на этом мгновении поднять взгляд, как Вьюн сам не заметил, с какой теплотой и трепетом вглядывался в такое знакомое лицо, пусть и сокрытое маской. Он видел его множество раз, но именно сегодня оно было особенным. Может у него и правда поднялась температура? Прислушиваясь к собственным ощущением, Вьюн отметил учащенное сердцебиение, горячее сбитое дыхание и тяжесть где-то в сердце. Это определенно была простуда! Только не знал лекарь, что этой болезнью болеет только сердце, которое для себя уже все определило. И пусть разум придумает себе хоть множеству оправданий, пульсирующую истинность под ребрами не скрыть. Пусть мальчишка осознает это куда позже, не сейчас.
- Благодарю - тихо отозвался лекарь, двигаясь в одну сторону, куда его повел Бродяга. Все это время он смотрел на руки, как они держаться. Совсем недавно он без задней мысли так же потянул его за собой, не вкладывая никакого смысла. А сейчас ситуация словно поменялась. Однако, ощущал ли достопочтенный такую же волну чувств? Сложно было сказать. Ведь он мог физически чего-то не заметить, а как показывала реальность, на некоторые вещи он оказался слепцом. И казалось, что мир потерял свою четкость и яркость, приобретая размытые черты праздника, оставляя в контрасте лишь теплоту ладони, что сжимала его руку. И почему он ощущал столько радости? Но стоило ему только задуматься, как он совсем выпадал из реальности и мог спокойно споткнуться на ровной поверхности. Так и случилось. Не успев даже слова обронить, Сяомин ощутил секундный страх, потеряв ориентацию в пространстве, когда его тело самопроизвольно и стремительно потянулось вперед. Вьюн интуитивно крепче сжал ладонь Бродяги немного потянув на себя, чтобы хоть как-то предотвратить объятье с землей.

Они погрузились в тишину, из-за чего Сяомин слышал собственный шаг, обрывки слов прохожих, их смех, что едва касался его слуха. Он смотрел себе под ноги, но иногда поднимал взгляд на спину спутника, что отчаянно пытался найти спокойное место. Иногда лекарь переводил взгляд на гостей, что умиротворенно наслаждались обществом. Тишина была оберегом чувств, а темнота могла скрыть румянец на щеках, как и его маска сейчас. Куда же они идут? Что конкретно ищут? Вьюн случайным образом потерял ту грань, словно оборвалась нить сегодняшнего вечера, но они отчаянно пытались изменить судьбы, брали в руки кисть, переписывая указания жизни на пергаментной бумаги. Бежали на край земли, чтобы обогнать время.
Подобная забота отзывалась внутри приятным приливом волн на закате. И все же Вьюн не понимал, куда именно они движутся. Постепенно затихала музыка и смех, они переходили в более тихие места. Тут словно лишь некоторое любовались вечерним небо, кто-то вглядывался в отражение озера. Лекарю казалось, что они здесь немного чужие, поэтому было как-то неуютно.
Он шел следом за Бродягой, но невольно тонул в омуте собственных мыслей. Их встреча была такой легкой и веселой, можно было сказать непринужденной. Когда же она приобрела более серьезные контуры? Виноват ли в этом Вьюн? А главное, как можно было это все исправить? Что же свернуло их с беззаботного пути? А ведь это такие ценные минуты, которые они теряли в тишине. Ему хотелось петь соловьем, однако, он напоминал золотого карпа, что выпрыгнул на землю и беспомощно глотал в воздух.
Вьюну показалось, что он увидел в реке отблеск звезд, что только появлялись на небосводе. Их встретил тихий сад с фонариками, что напоминали светлячков. Все же они добились цели и нашли скромное и уютное место.
Лекарь аккуратно присел на лавочку, поправляя ранимую ткань своего одеяния. Тишина напоминала тонкий лед, стоит только набрать в легкие воздух и она сразу же треснет. Но кто решиться разорвать узы тишины? Хлопая ресницами, Вьюн пытался зацепиться за природу, чтобы не смотреть так очевидно на своего спутника. В тишине поет сердце. Сказанные слова были похожи на взмах крыла бабочки. Они имели свой вес, но он и не знал вес сказанных слов, пока не почувствовал их тяжесть, не ощутил их легкость. И поверить не мог собственному слуху, словно он мог его обмануть. Подняв взгляд на небо, Вьюн неожиданно счастливо улыбнулся. Он не пытался найти на небе подтверждение слов Бродяги, весь ответ спрятан в сердце. В его груди пришла весна, так неожиданно на для него. Чувства, что вечно подавляли, скрывали, расцвели прекрасными и хрупкими цветами пиона. Вьюну редко получалось контролировать свои чувства, покрывая их льдом холодного разума, а сейчас они просто престали слушаться. Он интуитивно поднялся, словно лавочка могла причинить ожоги. Будь он старше, опытнее и мудрее, то точно знал, что делать, однако, в подобной ситуации он столкнулся впервые. Как же сильно горели еще щеки от румянца. Сжав в ладонях ткань одеяния, словно набираясь смелости, Вьюн закричал так, что с кустарников вспорхнули птицы.
- Настолько красивая, что умереть можно. - его голос дрожал как  лист гинкго на ветру. Он как кувшин переполненный водой. Но если он нашел ответ своим чувствам, что крепли все это время внутри, то почему он сейчас решил сбежать? Как испуганный зверек, так беззаботно пытаясь оставить Бродягу в свете вечерних фонарей.

Отредактировано Ван Сяомин (2024-03-22 20:15:16)