Дневник леди Винтер

***

Она редко бывала в Гнезде. Обычно, даже возвращаясь в Город Света, она ограничивалась короткими строго деловыми визитами, и чаще всего только ночевала в семейной резиденции клана Птицы, где для неё по велению главы всегда была готова комната. Она делала это сознательно, но мотивация лежала не столько в желании защитить семью, сколько в том, что даже здесь скиталица не чувствовала себя "дома". Никто об этом никогда не узнает, но Винтер благодарна, что клан Птицы настолько гордится своими врожденными особенностями внешности, что даже свой дом называет Гнездом. Потому что так ей легче произносить слова "Я вернусь в Гнездо", и не чувствовать укол дискомфорта каждый раз, когда язык и губы выводят слово "дом".
Единственный человек в семье, к которому она испытывала нечто, похожее на привязанность - её приёмная Птица-Мать - давно мёртв. Все остальные Птицы были Соловью, пожалуй, лишь чуть ближе любой другой аристократии Платформы, и чем больше поколений менялось (А менялось их достаточно, магов-Птиц всего пара, включая Соловья), тем меньше становилась сентиментальная связь Винтер с семьёй. И это нормально. Это не значит, что она их бросит или предаст, но долгожителям, вынужденным быть постоянно далеко от родни, обычно сложно сохранять особенное отношение к клану. Каждый новый визит - новое знакомство с чьими-то детьми или супругами, вчерашняя неуклюжая девочка с разбитыми коленками уже прекрасная дева, начинающая интересоваться мальчиками, а её мать, с которой вы не так давно вместе пили чай и сплетничали о соседях, обзавелась морщинками и судачит уже в основном о том, как подобрать юной пташке достойную партию.
Даже на неспокойной Платформе это была очаровательная бытовая рутина, Винтер бесконечно чуждая.
Клан называл её Сестрой. Традиция эта осталась со времён почти забытой в сторону науки религиозности, а Винтер воспринималась как очередная забавная деталь. Обращение "Сестра" она чаще всего слышит из уст людей, что могли бы быть её детьми или внуками, и частично даже потеряло для неё смысл, словно не было на Платформе обычных сестёр и братьев, только лишь храмовый титул.
Сейчас "Сестра" Соловей ускользнула с семейного ужина, попрощавшись только с главой клана и парой старших родственников, и закрылась в своих покоях. Дорогих и красивых, надо сказать, покоях, хотя с частотой её визитов Винтер устроила бы и гостевая спальня. Собственная комната в постепенно растущем Гнезде - особая роскошь. Дань уважения её моложавой старости. Знак признания человека, который пережил многих старших Птиц, включая предыдущую главу семьи. Кажется, почти никто уже и не помнит, что когда-то она была Кукушонком, подброшенным в гнездо и выращенным великодушной Матерью. Об этом говорит теперь разве что отсутствие у скиталицы крыльев и клюва, но наличие особых клановых знаков, относящих её к основной ветви семейства.
Стоило Винтер повернуть ключ в замке, как с выдохом с неё скатился слой напускной брони этикета. Опустились плечи, расслабились руки, стало мягче лицо. Прямо у двери она расстегнула застежку на платье и выскользнула из него, подобно бледной тени. Запустила пальцы в высокую прическу и в пару движений распустила длинные волосы. На пол вслед за платьем и заколками с приглушенным стуком упали дорогие украшения. Оставив всё лежать, женщина налила в бокал красного вина и вышла с ним на небольшой балкон. Прохладный ночной ветер погладил скиталицу по волосам, а она с легкой улыбкой подставила ему лицо.
Такой её, пожалуй, не видел никто. В окружении людей она была спокойным, холодным рыцарем, забавной балагуркой, флиртующим со скуки флегматиком. А вот на балконе сейчас стояло маленькое, потерянное существо. Слабое, пока есть возможность.
Она смотрела на горизонт, и что-то в нём казалось ей очень неправильным, но она не могла понять, что именно. Это одна из многих деталей в мире, которые необъяснимо казались ей странными. Должно быть не так. Не правильно. А как тогда правильно? Она не знала.
Так было всегда, сколько она себя помнила. Хотя, она и себя то не помнила. Попав на платформу уже взрослой, она ощущала, что забыла что-то большее, чем свои детство и юность. И это чувство было с ней до сих пор, тягучее и холодное, как паразит в собственном мозгу, который не мешал жизни, но продолжал напоминать о себе. Тьма отталкивала её каждый раз, когда она пыталась в неё заглянуть, и это злило.
Прошло уже много лет с тех пор, как снежная буря принесла её в горы Алмазного региона. Столько, что её первые воспоминания должны были уже замылиться и стать прозрачными. Но Память - странная штука. Винтер могла забыть, чем занималась вчера, чем занималась несколько часов назад, десять лет назад. Но вот пробирающий до костей холод, страх, непонимание и пустоту, обволакивающие её в начале её пути, она не могла. На задворках сознания у неё постоянно крутились вопросы о том, кто она, почему её хотят убить и, главное, что случится, если всё же выжить, каким-то чудесным образом пройти тест, условий которого даже не знаешь?
За тысячу лет она исходила Платформу, кажется, от и до, но не нашла даже намека на ответы. И осознание этого оставляло её беспомощной. Но когда ей наконец станет тошно от этого горизонта, от вина и от самой себя, Винтер вернётся к людям и никто никогда не узнает, что даже в толпе она постоянно чувствует себя одинокой и чужой.